Главная страница >  Имена 

«Открыть клапан в космосе, чтобы быстро умереть...»

Космонавты Николай Рукавишников и болгарин Георгий Иванов могли стать пленниками орбиты

«Открыть клапан в космосе, чтобы быстро умереть...»

...Они стартовали с Байконура поздним вечером 10 апреля 1979-го. Через сутки должны были состыковаться с орбитальной станцией «Салют-6», где их ждали Владимир Ляхов и Валерий Рюмин. Поначалу все шло хорошо. К вечеру 11 апреля расстояние между кораблем и станцией сократилось вначале до 16 километров («Салют» оказался в зоне радиовидимости), а затем - до Рукавишников включил автоматическую систему управления сближением. Оставалось всего несколько километров. Экипаж корабля хорошо видел станцию на специальном экране. Тут-то и произошло непредвиденное.

- Пришло время рассказать, к каким крайним вариантам был готов командир экипажа Николай Рукавишников той тревожной апрельской ночью 1979-го, когда на корабле «Союз-33» отказал главный двигатель, - говорит руководитель Научно-технического центра ЦНИИ машиностроения, лауреат Государственной премии Владимир ХОДАКОВ, более 40 лет проработавший в ракетно-космической отрасли (долгое время был секретарем, затем членом Государственной комиссии по запускам пилотируемых кораблей и станций). - Рукавишников летел вместе с бортинженером болгарским космонавтом Георгием Ивановым. Оба могли стать пленниками орбиты и погибнуть. В течение почти 20 часов они, облетая Землю на высоте нескольких сотен километров, находились в томительной неизвестности. Рукавишников позже признался мне, что не исключал и трагического финала. Он сообщил поразительные подробности своих тогдашних ночных бдений, но просил: «Не надо трезвонить, воздержись, по крайней мере, при моей жизни, от героического пафоса в газетных статьях». Но уже три года нет с нами этого замечательного человека. Думаю, можно нарушить обет молчания.

Напомню, что во время сближения двигатель «Союза» работает не постоянно, а как бы в импульсном режиме. Команды на разгон и выключение дает автоматика (или же космонавт, если стыковка осуществляется вручную). На «Союзе-33» работала автоматическая система. Шесть включений и отключений двигателя прошли нормально. Но седьмой пуск был каким-то неровным, даже вызвал, по словам Рукавишникова, небольшую вибрацию корабля. А через несколько секунд движок вообще прекратил работу. Командир пытался включить его один раз, второй, третий... Но после пуска двигатель тут же глох. Причина этого оставалась неизвестной.

Сближающе-корректирующая двигательная установка (СКДУ) самопроизвольно вырубилась - на три секунды раньше положенного времени.

- Нет, телеметрия не дала ответа. Однако с орбитальной станции Ляхов и Рюмин заметили около летящего вдали «Союза» яркое боковое (!) свечение, появлявшееся как раз во время пуска корабельного двигателя. Это был очень плохой знак, указывающий на то, что, возможно, прогорела камера сгорания СКДУ. Центр управления еще раз уточнил у Ляхова и Рюмина: не ошиблись ли космонавты, действительно было боковое свечение? Обитатели «Салюта» подтвердили: да, видели своими глазами, ошибки быть не может. Эти переговоры ЦУПа со станцией, естественно, слышали и Рукавишников с Ивановым, находившиеся на корабле. Болгарин, похоже, не до конца осознавал драматизм ситуации, потому что спросил Рукавишникова: «Мы что же, не попадем на станцию?» Командир пожал плечами. Он держался невозмутимо, на лице не было и тени тревоги. Хотя ему, классному инженеру, хорошо знавшему конструкцию корабля, было понятно: какая уж тут станция, остаться бы в живых...

- А телеметрическая информация, передаваемая с борта корабля в Центр управления полетами, не прояснила картины?

Космонавтам предложили с Земли снять скафандры и отдыхать. Спуск отложили на сутки. Впереди у членов экипажа было 20 часов неизвестности. За это время специалисты на Земле должны были еще не раз проанализировать переданные с борта телеметрические данные, рассмотреть все возможные варианты спасения и выбрать оптимальный.

Стыковку, разумеется, отменили. Но это уже было несущественным. Специалистов ЦУПа, конструкторов, ученых волновал главный вопрос: сможет ли экипаж вернуться на Землю? Ведь никто не знал, что на самом деле произошло в агрегатном отсеке «Союза». В случае прогара камеры сгорания можно попытаться использовать для торможения и спуска корабля дублирующий двигатель (ДКД). А вот если, допустим, вышла из строя система, от которой зависит подача топлива и в основную, и в дублирующую камеры сгорания, то шансы на спасение экипажа приближались к нулю...

- Такой вариант кто-то из специалистов предложил, но реализовать его было нереально. За два часа станция и корабль разошлись на 200 километров и продолжали стремительно удаляться друг от друга...

- А разве нельзя было осуществить стыковку таким образом, чтобы не корабль приближался к станции, а станция к кораблю? Ведь у «Салюта-6» имелись двигатели, был запас топлива, орбитальный комплекс мог маневрировать, изменять орбиту...

- Рукавишников рассказывал, что ему было не до сна. Командир не терял самообладания. Перебирал варианты, «прокручивал» ход полета после старта, мысленно разбирал до винтика двигательную установку... «Я думал и о том, - сказал он, - что делать, если возвращение на Землю все-таки окажется невозможным. Запасы воздуха на корабле ограничены. Если бы «Союз» надолго остался на орбите, то через несколько дней нам грозила мучительная смерть от удушья. Вот тогда и решил: при наихудшем варианте будем продолжать полет до тех пор, пока сможем нормально дышать. А потом... Я знал, где на корпусе корабля находится клапан перепада давления и как он устроен. Клапан, как известно, срабатывает при спуске, уже в земной атмосфере. Но для меня не представляло труда открыть его и в космосе. Это гарантировало нам почти мгновенную смерть - в течение нескольких десятков секунд. Мысленно прикинул, как доберусь до клапана, какой инструмент потребуется... (Речь о том самом клапане, из-за которого в июне 1971-го произошла разгерметизация «Союза-11» и гибель на орбите Г.Добровольского, В.Волкова, В.Пацаева. - В.Г.). Конечно, Георгию об этом ни слова, зачем заранее его волновать? А у меня было какое-то удивительное состояние - организм мобилизован, голова работает четко, думаешь только о деле, казалось, никаких волнений, посторонних эмоций...»

- Удалось ли заснуть в ту ночь космонавтам?

Космонавтам в тот раз, можно сказать, повезло - дублирующий двигатель включился в назначенное время.

На следующий день, 12 апреля, Центр управления сообщил принятый специалистами вариант: запустить дублирующий двигатель вечером, в 18 часов 47 минут. Расчетное время его работы - 188 секунд. Но если он выключится менее чем через 90 секунд, значит, корабль надолго останется на орбите. Космонавты в этом случае не должны ничего предпринимать, дожидаясь очередного сеанса связи. При другом развитии событий, то есть если двигатель проработает более полутора минут, но менее 188 секунд, Рукавишникову рекомендовали вручную дать команду на повторное включение. Связь из ЦУПа вел Алексей Елисеев. Он говорил спокойно и уверенно, хотя волновался, думаю, изрядно.

Так завершился третий орбитальный полет Николая Рукавишникова, проявившего подлинный героизм. В сентябре 1983-го он начал подготовку к четвертому космическому рейсу. Но спустя несколько месяцев врачи запретили продолжать тренировки по состоянию здоровья.

Но все же преподнес неприятный сюрприз: через расчетные 188 секунд он не отрубился. Перед Рукавишниковым встала труднейшая задача: когда произвести выключение вручную? Ведь могла быть поврежденной и дублирующая камера сгорания - в этом случае тяга была бы неполной. Значит, если выключить дублирующий двигатель вручную через 188 секунд, то при недостаточном тормозном импульсе корабль неизвестно где сядет, а может быть, и вообще останется на орбите. Выходит, лучше подождать, не выключать? С другой стороны, двигатель мог выйти и на полную тягу. При таком раскладе требовалось не ждать, а точно через 188 секунд вырубить ДКД, иначе траектория спуска становилась очень крутой, при которой перегрузки могли оказаться запредельными... Решение, от которого зависела жизнь или смерть, надо было принимать за считанные секунды, а никакой подсказки, никакой дополнительной информации у космонавтов не было. Рукавишников смотрел на часы: двигатель работал уже 190 секунд, 195, 200, 210... Наконец он, повинуясь интуиции и опыту, выдал с немалой задержкой команду на отключение двигателя. Какое-то время космонавты еще летели в невесомости (и командир гадал, останутся ли они на орбите или нет), но потом наконец пошли на крутой баллистический спуск. Перегрузки были большие, но не запредельные...


Космонавтика все еще является опасной профессией. Со стороны кажется: что особенного - прилетел на станцию, поработал, вернулся на Землю. Но в критической ситуации эти люди проявят такое же мужество и хладнокровие, как Николай Рукавишников. Как Владимир Джанибеков и Виктор Савиных, которые прибыли на замерзающую, беспорядочно вращающуюся, потерявшую связь с ЦУПом станцию «Салют-7» и оживили ее. Как Валерий Поляков, накрывший своим комбинезоном появившееся на станции сильное пламя и не допустивший распространения пожара на «Мире»... Практически в каждом полете происходят неполадки, порой довольно серьезные. Объективности ради скажу, что было несколько случаев, когда космонавты давали слабину, терялись в трудных условиях. Но это редчайшее исключение. 434 землянина, в том числе 99 наших соотечественников, побывали за пределами Земли. Как правило, эти люди достойны уважения. Виталий Головачев Труд, 02.07.2005 Компьютерная обработка AVV





Далее:
Carpenter, Malcolm Scott.
Casper, John Howard.
Космические марки Катара.
Roger Bruce Chaffee.
Chiao, Leroy.
Виктор Мартынович Чиркин.
Laurel Blair Salton Clark.
Clifford Michael Richard Uram.
Catherine Grace Coleman.


Главная страница >  Имена