Главная страница >  Хронология 

Герман в роли хирурга

Герман в роли хирурга

АВАРИЙНЫЕ СИТУАЦИИ

Праздничный рацион по случаю дня моего рождения хоть с опозданием, но получили. Правда, справиться с ним не смогли: видимо, наши желудки привыкли к «аварийным пайкам» и обильные обеды для них оказались слишком тяжелы.

Всего двое суток отделяют нас от тех дней, которые воспринимались как «кошмарный сон». Даже не верится, что было жарко, было тяжело дышать. Сейчас благодать: дышится легко, мы одеты как обычно — в легкие спортивные костюмы. Жизнь входит в привычное русло. Питаемся все вместе.

Несмотря на изоляцию, мы по праву считаем себя солдатами переднего фронта космической науки и членами большого коллектива ученых, которые работают над решением одной из самых сложных проблем, стоящих на пути проникновения человека в космос: проблемы длительного обеспечения жизни экипажа в герметически закрытом пространстве. Мысль о том, что эти вопросы решаются при нашем непосредственном и творческом участии, придает нам новые силы, помогает жить и работать. Приятно сознавать, что с нашей помощью уже получено много уникальных данных по медицине, биологии, технике. И хотя мы не можем здесь жить вполне полнокровной жизнью, зато работаем с полной отдачей — ведь каждый день нашего пребывания здесь дает науке новый материал.

Традиционное «спасибо» дежурному за завтрак, и опять, как раньше, по обычной программе следуют медицинские и биологические исследования, работа в оранжерее. Сложные вопросы, как и раньше, решаем простым большинством голосов. Мы снова разыграли спальные полки: при ночных вахтах спали одновременно только двое, а сейчас можно всем вместе. Теперь так же, как до «аварийных ситуаций», будем меняться спальными местами через десять суток. Каждый будет ждать своей очереди на верхнюю полку: она самая уютная и теплая и позволяет максимально изолироваться. Сейчас там спит Герман, я — на средней, а Борис устроился на нижней.

За семь с половиной месяцев пребывания в гермообъекте мы все достаточно хорошо «притерлись» друг к другу. Четкая последовательность утренних и вечерних медицинских замеров и их регламентированная продолжительность избавляют нас от недоразумений. Все методы исследований предельно ясны и не требуют никаких дискуссий. Даже посещение санузла для умывания по утрам и перед сном происходит в определенной последовательности. Утром, несмотря на то, что разминаемся все одновременно, преимущество у дежурного — ведь ему еще предстоит проводить влажную уборку помещения и готовить завтрак. Кресло, ближнее к камбузу, — для него. По вечерам перед сном, пока дежурный умывается, а другой ведет записи в своем дневнике, третий прогуливается по оранжерейному отсеку. Как только дежурный выходит из санузла, третий занимает его место, а второй идет «на прогулку».

Монотонность нашей жизни, как мне кажется, способствует не только некоторому притуплению памяти, но и упрощению спектра эмоций. Начинаю замечать в себе некоторое безразличие к окружающему, появилась какая-то отрешенность, все воспринимается не так остро, как в первые месяцы, на все происходящее смотришь как-то со стороны, как бы с позиций не участника событий, а лишь наблюдателя. Конечно, мы лишены здесь многих удобств, но вместе с тем избавлены и от обычных неизбежных житейских забот и хлопот. Здесь кажутся странными те повседневные усилия, которые мы затрачиваем в обыденной жизни на их преодоление и на выкраивание времени для творческой работы. Здесь все располагает к работе. Естественно, каждый из нас мечтает о том далеком и желанном дне, когда наступит финал: ведь человеку вообще свойственно стремление скорее увидеть конечные результаты своего труда. Однако, мысленно подгоняя время, мы прекрасно сознаем, что торопим год своей жизни…

Однажды, когда я «прогуливался» по оранжерее, ко мне подошел Борис и доверительно сказал: «Знаешь, Андрей, по ночам, а иногда и днем во время сна я слышу какой-то странный звон и никак не могу понять, то ли он мне кажется, то ли действительно что-то звенит. Но самое неприятное — я от него просыпаюсь и не могу потом уснуть. Меня это очень раздражает. А ты слышал его?» Я признался, что и меня этот звон будит и так же не дает покоя своей загадочностью. Мы долго еще ломали головы, но так ни к чему и не пришли. Интересно, что же это такое?

Эти неписаные правила внутреннего распорядка подсказала нам сама жизнь.

Как-то ночью мне показалось, будто кто-то стонет. Может быть, приснилось? Кажется, Герман. Утром выяснилось, что он заболел: за ухом у него появилась припухлость, похожая на фурункул. Решили посоветоваться с врачами.

Тайна злополучного звона вскоре была раскрыта. Как-то днем во время отдыха мы с Борисом проснулись чуть раньше обычного и видим, как Герман запустил руку под подушку, и, когда вытащил оттуда что-то блестящее, раздался тот самый звон. Борис тут же потребовал у Германа объяснения, которое немедленно было представлено. Оказывается, звенела связка ключей на цепочке от карманных часов. А на часы Герман смотрел всякий раз по привычке, чтобы не проспать прием какой-то микстуры. В обычной земной обстановке весь этот эпизод разрешился бы общим смехом и благодушными подначками. Мы же находились в условиях далеко не стандартных, тяжелых и непривычных. Борис незамедлительно припомнил Герману и ящик на пульте бортового врача, который Герман, обычно просыпавшийся первым, зачем-то начинал выдвигать и вдвигать по нескольку раз, чем будил нас раньше срока и не давал отдыхать…

И вот после обстоятельной беседы с хирургом Герман взялся сделать себе операцию сам, а нас попросил помогать ему.

Появившийся утром хирург рекомендовал консервативное лечение медикаментами, имевшимися в нашей бортовой аптечке, однако не исключал и хирургического вмешательства. Шли дни, Герман старался даже вида не подать, что нездоров, но мы замечали, что чувствовал он себя очень плохо. Физические упражнения по вечерам не делал, ходил с повышенной температурой, а по ночам стонал во сне. В конце концов, врачи приняли решение сделать Герману операцию. Но кто ее проведет? Не мы же с Борисом?!

Через пару дней наш пациент повеселел, чему мы были искренне рады. Кажется, все закончилось благополучно. Забинтованная голова не мешает ему сосать свою трубку и надевать очки…

…К операции все готово. По указанию Германа я замораживаю место предполагаемого разреза, и он сам с помощью зеркала вскрывает фурункул. Я волнуюсь. Когда беру мазок из разреза на бактериологическое исследование, то даже руки дрожат. Но все проходит четко по плану, и, наконец, Борис забинтовывает Герману голову. Так «на борту» нашего гермообъекта была сделана первая операция, и очень хотелось надеяться, что она будет последней.

Настроение мое испортилось вконец. Почему-то нет ответа от Виолетты на мое письмо. Получила ли она его? Сдала ли экзамены? Множится число вопросов, которые я без конца задаю себе. Вчера вновь показалось, что услышал ее голос.

Стараюсь не смотреть на календарь, чтобы время не тянулось еще медленнее. Как можно чаще переключаться с одного занятия на другое и работать, быть все время занятыми — вот наше лекарство от монотонной жизни и душевного неравновесия. И еще постоянная физическая нагрузка…

Глядя на Германа, вновь стал прилежно вести дневник…

Печальные звуки гитары, которые доносятся из оранжереи, вторят моему минорному настроению. Когда-то, в самом начале «путешествия», Борис обещал научить меня играть на гитаре. К сожалению, это оказалось невыполнимым точно так же, как мое обещание помочь ему в изучении английского языка. Мы не смогли справиться со своими эмоциями. Деление на «учителя» и «ученика», даже временное и условное в нашей действительности, оказалось невозможным.

8 августа. Получили распоряжение испытать четыре пары специальных ботинок в наших условиях и дать свои рекомендации, направленные на совершенствование моделей. Разыграли. Герману достались со шнуровкой, а мне такие же, но с резинкой. По одной паре ботинок у нас уж было в комплекте, однако мы предпочли носить «унтята» — что-то вроде мягких с «молнией» полусапожек на гибкой подошве. Они оказались самыми удобными, и мы носим их каждый день.

15 июля. Сегодня нам предстоит очередная ежемесячная дезинфекция жилого помещения. С тряпками и пульверизаторами в руках мы расходимся по разным углам отсека, опрыскиваем все поверхности обеззараживающим раствором и протираем тряпками. Пока двое обрабатывают стены и решетчатый потолок, третий занимается санитарным узлом…

Разминку после дневного отдыха мы делаем обычно с охотой, а иногда даже с заметной яростью, просто выкладываемся.

Герману повезло — ему дали новые брюки. Старые у него все в мелких дырках от регенерационного вещества. Правда, мы им давно уже не пользуемся, однако дырки — память о нем — остались. У нас с Борисом брюки пока еще целые, хотя и очень грязные. А в общем, одежда, предложенная нам, вполне подходящая. Мы располагаем праздничными костюмами, повседневными легкими комбинезонами для работы в оранжерее, специальными жилетами, а также утепленной одеждой для низких температур. Вся она хорошо сшита из добротных экспериментальных материалов…

Только здесь, в камере, я по-настоящему понял, что такое спортивный дух, что значит физическая нагрузка. Это настоящий источник оптимизма и здоровья.

Вчера во второй половине дня я очень интенсивно разминался, а сегодня, во время исследований нервно-мышечной деятельности, не смог крутить педали велоэргометра в течение 12 минут при сравнительно небольшой нагрузке в 750 килограммометров. Силовые показатели тоже снижены. Видимо, еще не произошло восстановления, не наступила «суперкомпенсация», которая повышает силовые возможности. Постараюсь теперь понемногу уменьшать физическую нагрузку накануне таких исследований. Однако мышечный тонус необходимо постоянно поддерживать на высоте. Это заметно улучшает самочувствие и настроение, помогает быстрее засыпать…

— Герман, как это удалось тебе так постричься?

Перед ужином Герман куда-то исчез. А когда сели за стол, я, взглянув на него, еле сдержал смех. Его новая короткая прическа была явно оригинальной — виски «лесенкой», а сзади волосы висели клочьями. Оказывается, он постригся с помощью зеркала при слабом свете в санузле. Мне не хотелось обращать на это внимание, дабы невзначай не огорчить его, но и совсем не заметить было невозможно, и я не удержался.

Я едва не рассмеялся, глядя на его прическу и представляя, как он стригся по своему «способу». Впрочем, может быть, этот способ и мне когда-нибудь пригодится?

— Знаешь, это довольно просто: кладешь руку на голову и все волосы, выступающие между пальцами, выстригаешь!

Исследования «ночного сна» в этом месяце у нас позади. Уже совсем скоро «обменные дни» с их «большой кровью», а там и конец месяца.

15 сентября. Сегодня был просто сумасшедший день: утром исследования основного обмена и функции внешнего дыхания, потом взятие крови из пальца, а тут еще Борис налаживает освещение — сейчас будет заниматься и фото— и киносъемкой. Когда же нужно было снимать, внезапно потух свет. Видимо, увеличилась нагрузка и предохранители перегорели. Герман как «челнок» двигается по жилому отсеку и цедит сквозь зубы свои излюбленные ругательства: делает он это всегда, когда «медицина» оказывается под угрозой. Из чувства солидарности я тоже ругаюсь, и он, улыбнувшись, говорит, что это не самое лучшее, что я мог бы перенять у него…

20 сентября. Выходной день. С утра, как обычно, Герман и Борис занимаются математикой, а я вожусь в оранжерее — сею и отбираю пробы. Посев вроде бы несложная операция: бросил семена, засыпал сверху субстратом, и все. Но у нас это сложный ритуал. Сначала нужно подготовить почву — субстрат, затем осмотреть и очистить семена, потом взвесить их, после равномерно разложить их по посевной площади и заделать. В оранжерее же ни много ни мало, а 24 кюветы. Так что работать приходится как следует.

Мы постоянно жуем специально изготовленную для нас жевательную резинку, которая должна, по замыслу руководителя эксперимента, укреплять зубы и десны. Она не мешает работать, но, как мне кажется, мешает думать.

Говорят, человек будет контролировать автоматы. И только? Что же тогда ему останется? Будет ли для него польза, если оставить за ним только так называемую следящую деятельность, то есть работу по контролю за автоматами в длительном космическом полете?

Стоя на платформе, я часто думаю, что, наверное, можно механизировать и автоматизировать и этот труд. Вокруг много приборов, которые освобождают нас от однообразной механической работы. Хорошо бы и эту несложную, но отнимающую много времени операцию передать машинам и автоматам. Однако можно ведь автоматизировать и приготовление пищи, и еще десяток ручных дел, которыми нам приходится заниматься в течение дня. К чему это приведет?

Человеческий ум, рассудок, невероятное умение приспосабливаться к окружающей среде делают человека незаменимым в сложных условиях космоса. И хотя ЭВМ работают неизмеримо быстрее человека, а многие приборы значительно чувствительнее, чем его некоторые органы чувств, однако именно он спасает положение, когда отказывает сложное и совершенное оборудование.

Вспомнились высказывания специалистов по космической психологии, которые считают, что человеку в таких условиях физическая работа совершенно необходима. Да и в состоянии ли автоматы полностью заменить человека? И нужно ли к этому стремиться?

В следующем году во время полета «Джеминай-8» возникла еще более драматическая ситуация. После стыковки с «Адженой» началось рысканье и вращение с большой скоростью вокруг продольной оси всей системы «Джеминай» — «Аджена». И на этот раз люди вмешались, устранили неполадки и спасли свою жизнь.

Так случилось, например, во время полета американского космического корабля «Джеминай-4» в 1964 году, когда на сорок восьмом витке отказало бортовое счетно-решающее устройство и стало невозможно управлять космическим кораблем во время критической фазы полета: вхождения в плотные слои атмосферы. Он неминуемо сгорел бы, не будь на нем людей, которые, правильно оценив ситуацию, перешли на ручное управление и благополучно посадили корабль.

Конечно, человек не в состоянии полностью заменить машины, точно так же, как и они его. Поэтому лишь правильное распределение функций между человеком и электронными устройствами обеспечит успех.

Наконец, всем известен случай с кораблем «Аполлон-13», когда в одном из отсеков произошел взрыв. И опять только сами люди смогли справиться с аварийной ситуацией и благополучно вернуться на Землю. Переходил на ручное управление при посадке и наш космонавт П. Беляев.

25 сентября. Я сегодня дежурный. Мне повезло: попался пятый день с очень удобным рационом. На ужин чай с кексом и творог. Почти ничего не нужно готовить: вскипятить чай и восстановить творог, залив его водой.

Советские ученые считают, что в освоении космоса не может быть дилеммы — человек или автомат. Изречение «Кесарю — кесарево, а богу — богово» академик В. Парин перефразировал так: «Человеку — человеческое, а автомату — автоматово». Словом, не человек или автомат, а человек и автомат: только такой подход не вступает в противоречие с основными принципами советских ученых. Ведь космос нужен людям и для людей…

Перед сном он порекомендовал мне прочесть интересную, на его взгляд, книгу, которую он только что прочитал. Вежливость и предупредительность вообще-то укрепляют добрые отношения. Но вот интересная деталь: однажды я вызвался помочь Герману в его исследованиях, а он, поблагодарив меня, вдруг сказал: «Не стоит!» Я был обескуражен и с удивлением спросил: «Почему?» — «Не хочу расслабляться», — ответил Герман.

Герман опять прекратил бриться — решил к концу «путешествия» отрастить бороду. Это его вторая попытка. Первая, в самом начале эксперимента, была неудачной: на бороду не хватало воды, и запротестовали специалисты-химики, которые собирали волосы для анализа. А как ему не хотелось с ней тогда расставаться!

С утра хорошо тонизирует стакан крепкого чая. Как же раньше я этого не замечал? К чаю получаем тугоплавкий шоколад или шоколадные конфеты. Очень приятно!

После очередного неприятного разговора Борис предложил Герману «оздоровить» отношения между ними. Тут же состоялась краткая, но откровенная и достаточно эмоциональная беседа, после которой они снова стали хорошими друзьями…

Вечером во время самомассажа обнаружил, что увеличились некоторые лимфатические узлы, но чувствую себя неплохо, хотя, впрочем, бывает вялость по утрам и, как правило, сильно устаю к вечеру.

До обеда я успел сделать с помощью микроскопа несколько фотоснимков бактерий, которые сопутствуют нашим растениям в оранжерее.

Интересно, что специфика условий, тесное повседневное общение привели к тому, что мы научились понимать друг друга без слов: за сутки каждый скажет по три-четыре десятка слов, и все. А поговорить все же иногда очень хочется, просто так, о чем-нибудь. О себе каждый из нас уже рассказал все, что мог и хотел в первые дни. О чем же говорить? Но человек не может не говорить. Ведь слово — атрибут цивилизации. И сейчас оно жизненно необходимо для общения. Но почему так нелегко бывает сдержаться, не сказать чего-нибудь «не по делу»? Однако слово, не несущее определенной информации, раздражает, и тот, кто просто решил поупражняться в речи, рискует испортить отношения со слушателями. Видимо, необходим постоянный обмен свежей информацией. А как быть, если ее нет, как в наших условиях? Наверное, нужно быть еще более осторожным в обращении со словами.

Я стал замечать, что у меня еще больше притупилось восприятие течения времени. Если бы не календарь на стене, я бы и приблизительно не смог бы сказать, сколько времени прошло с начала нашего «полета».

По вечерам Герман продолжает вычеркивать в календаре прожитые дни: их становится значительно больше, чем «чистых», которые еще предстоит вычеркнуть.

Впрочем, часто слова и в обычной жизни бывают источником недоразумений. Ведь они огрубляют мысль и иногда оказываются неправильно понятыми. Мы это, в конце концов, поняли и научились бережно обращаться со словом; хотя, повторяю, это произошло не сразу.

Суточные изменения температуры в нашем помещении должны, по идее, закалить нас. Однако, боясь простудиться, мы то и дело переодеваемся, приспосабливаясь к новому климату. И, тем не менее, налицо первые последствия температурных колебаний воздуха: я застудил шею, работая после физической нагрузки в оранжерее «на сквозняке». Теперь она болит и ее трудно повернуть. К тому же на груди от постоянного раздражения электродом кожи возникла маленькая язвочка, которая тоже болит.

Наконец-то пришло долгожданное письмо от Виолетты! Оно попало ко мне через шлюз. Я долго ходил с ним, не решаясь вскрыть. А потом, устроившись в оранжерейном отсеке, стал читать дорогие моему сердцу строки, перечитывая их по нескольку раз. Для меня оно было не только потоком информации, для меня оно было поистине лучом солнца…

Шум разрушает микроскопические волосковые клетки, передающие звук из уха в головной мозг, и вызывает тем самым глухоту. История свидетельствует, что в древнем Китае самым тяжелым наказанием считали пытку шумом…

А вот шум работающих систем нам не мешает — привыкли. Когда вентиляторы на время профилактики отключаются, наступающая внезапно тишина как-то неприятно давит на уши. Шумовой фон, сопровождающий нас с первого дня, стал, как мне кажется, для нас просто необходим. И это удивительно, ведь шумы оказывают неблагоприятное воздействие на человека: они замедляют психические реакции, вызывают раздражительность, ускоряют процессы утомления, изменяют скорость дыхания и пульса, нарушают обмен веществ. Известно, что шумовые явления обладают свойством кумуляции: накапливаясь в организме, они все сильнее и сильнее угнетают нервную систему. Да что там нервы, даже сталь разрушается от шума. Недаром в технике введен новый термин — звуковое утомление металла.

С другой стороны, стоит ли совсем избавляться от шума? Человек всю свою жизнь живет в мире звуков. И шумы, порождаемые самой природой и состоящие из низких звуков, не только не оказывают отрицательного воздействия на организм человека, но, напротив, благотворно влияют на него и необходимы ему, как зелень деревьев и синее небо над головой. Наверное, в абсолютной тишине космоса, в мире безмолвия человеку будет не хватать звуков.

Ученые установили, что наиболее вредное влияние на организм оказывает шум, содержащий большое число звуков средней и особенно высокой частоты — свыше 800—1000 герц. У нас в гермообъекте преобладают низкие и средние частоты в 500—750 герц. Но тот, кто захотел бы испытать на себе шумы и весьма ощутимую и постоянную вибрацию нашего жилья, наверное, пожелал бы поскорее его покинуть. Я вспомнил, как в первые дни эксперимента неудержимо хотелось убежать от непрекращающегося гула в спасительную тишину.

Ничто живое не безразлично к звуку, каждая клетка реагирует на него. Установлено, что он оказывает воздействие и на не имеющую нервной системы растительную ткань. Если цветы гвоздики поставить рядом с работающим на полную громкость радиоприемником, они завянут. Индийские ученые Сингх и Паниах исследовали влияние звука на растения. Недалеко от одного из растений каждое утро звучала музыка продолжительностью до 25 минут; в это время ученые наблюдали в микроскоп за процессом, совершавшимся в протоплазме листьев, и обнаружили, что жизнедеятельность протоплазмы значительно усиливалась. Было также замечено, что мимоза, «слушавшая» музыку, достигала высоты в полтора раза большей, чем та, которая не подвергалась воздействию музыки.

А как реагируют на нашу шумную обстановку оранжерейные растения?

Сегодня последний день сентября. Мне подумалось, к чему может привести ошибка при назначении «командира», если он впоследствии не окажется явным «лидером»? Ему придется постоянно бороться за свой авторитет, порой, может быть, в ущерб делу. Но нам повезло; наш командир — Герман, кажется, умеет руководить. Все принципиальные вопросы мы решаем большинством голосов. С мелкими же каждодневными проблемами вахтенный должен справляться сам.

Американский экспериментатор Д. Смит, узнав об опытах индийских ученых, начал в 1960 году проводить такие же опыты на одной из ферм штата Иллинойс. В двух совершенно одинаковых теплицах Д. Смит посеял кукурузу. В одну из них он поместил круглосуточно звучащий проигрыватель. Результаты оказались поразительными. В «музыкальной» теплице всходы появились раньше, стебли их были толще и крепче, вес был в среднем на двадцать процентов выше, чем у растений из контрольной теплицы…

Перед сном Борис, как обычно, с грустью смотрит па фотографии матери, жены, дочки.

Позади уже 300 суток. Осталось всего шестьдесят шесть. Теперь время можно считать на сутки! Я смотрю на дверь — неужели она откроется? Даже не верится. Эти шестьдесят шесть суток покажутся, наверное, невероятно длинными!





Далее:
Гольдовский Д.Ю., Назаров Г.А. «Первые полеты в космос».
ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ПОДГОТОВКА.
Глава VI.
ВОЗДУХОДУВКА.
КОСМИЧЕСКАЯ РАЗВЕДКА.
ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ПОДГОТОВКА.
ГЛАВА II. Полеты многоместных космических кораблей. Усложнение задач, решаемых экипажем. Перспективы развития космонавтики.
Старт.
Константин Феоктистов, «Траектория жизни».


Главная страница >  Хронология