Меняемся кораблями. — В обнимку с «двойниками». — «Салат» в кинокамере. — «Кому паять, лудить!»

Главная страница > Цитатник

Кубасов В.Н. «Прикосновение космоса»

Меняемся кораблями. — В обнимку с «двойниками». — «Салат» в кинокамере. — «Кому паять, лудить!» — Изготовлено в космосе. — Гуляш с паприкой. — Нам сверху видно все...

«В ХОДЕ ПОЛЕТА ВЫПОЛНЕНО...»

Прежде всего надо выяснить, не изменилось ли что-нибудь на корабле хотя бы в малейшей степени. Всякое изменение — сигнал тревоги. Если, скажем, едва заметно упало давление топлива в системах питания маршевого двигателя или двигателей ориентации, значит, где-то утечка, значит, мы рискуем остаться без рабочего тела, которое здесь, на орбите, надо очень беречь.

Сегодня отоспались вволю. Встали в восемь, как и основной экипаж, распорядок дня у нас с ними синхронный. Однако ребята занимаются своими делами, а мы — тоже своими. Начать их предстоит с проверки систем корабля «Союз-36», который доставил нас на орбиту. Позавчера мы его законсервировали — ему ведь долго еще летать в составе комплекса «Салют» — «Союз», потому что возвращаться на Землю мне и Берталану предстоит на другом корабле, на «Союзе-35».

Автоматика автоматикой, но опытный и внимательный глаз тоже не из последних контрольно-испытательных «приборов». Ползаем по всему кораблю, смотрим, все ли в порядке. Да, все на месте, ничто не вызывает сомнений в исправности.

Все нужные данные высвечиваются на экране небольшого телевизора. Кроме давления топлива мы контролируем состояние других жизненно важных систем, например системы скафандров. Контрольно-сигнальное устройство извещает и о том, какие системы включены, а какие пока бездействуют. Хотя мы живем на станции, система терморегулирования корабля по-прежнему работает, правда в менее напряженном режиме. Сейчас она создает поток внутри, спускаемого аппарата и в орбитальном отсеке, вентилирует воздух.

Ладно, корабль в порядке. Но меняться «Союзами» еще рано. Сначала нужно перетащить в нашу новую обитель так называемое индивидуальное оборудование, ложементы с кресел, точно повторяющие изгибы наших с Берталаном тел, скафандры, тоже сделанные по индивидуальной мерке, бортовую документацию — без нее мы как без рук.

Как бы прощаясь с кораблем, сажусь в правое кресло — место бортинженера. Дважды я стартовал именно в этой позиции. Отсюда удобней всего управлять всеми системами корабля, легче выдавать команды. Да и Земля отсюда через соседний иллюминатор видна как на ладони... В этом полете мое штатное место в центре корабля. С него подручнее включать маршевый двигатель, управлять маневрирующим кораблем. Для наблюдения за Землей — визир космонавта. Визир — это не просто иллюминатор, а оптический прибор, даже целая оптическая система, позволяющая ориентировать корабль относительно Земли. Сквозь боковые окна визира виден горизонт земной поверхности, так что есть к чему «привязаться» при ручной ориентации...

Запрашиваем Землю. Отвечают, что вызовут специалиста, он будет на связи с нами через виток. Что ж, отложим киносъемку до лучших времен...

Снимаю один ложемент, пускаю его в свободное плавание. Удобная штука — невесомость! Ложемент парит сначала в орбитальном отсеке корабля, вплывает в станцию и попадает в руки Берталану. Вслед за этой штуковиной следует вторая, за ней плыву я. На станции усаживаемся каждый на свой ложемент и, словно на сказочных коврах-самолетах, летим в «Союз-35». Зрелище, наверное, впечатляющее, и Рюмин нацеливается на нас кинокамерой. Однако стрекочет она как-то странно, будто заедает. Видно, образовался «салат»: приемная катушка в кассете не успевает наматывать пленку, та забивает все свободное пространство, заклинивает кассету. Обидно, полет-то у нас интернациональный, без киносъемки не обойтись. Второй камеры на борту нет, выходит, надо ремонтировать эту, капризничающую. Но как?

Включаем приемники, передатчики, надеваем наушники. Вот и голос Земли. На связи руководитель группы медицинского обеспечения полета доктор медицинских наук А. Д. Егоров:

Продолжаем демонтировать оборудование. Теперь в путь пускаются ложементы Валерия и Лени. Мы же перетаскиваем скафандры, они тоже пригнаны к фигурам своих владельцев. Правда, во время наземных тренировок случается надевать общие, так сказать, безразмерные, но всегда чувствуешь, что ходишь не в своем. Понятное дело, после каждой тренировки общий скафандр тщательно обрабатывают спиртом, одежда стерильна, но неудобство от неточной пригонки все-таки испытываешь... Держа за руки своих «двойников», плывем по станции. Картина забавная, делаем несколько фотографий на память. Жаль, что только фото! Что же все-таки случилось с камерой? Скоро сеанс связи, может, присоветуют что-нибудь...

— «Днепры», после сеанса связи у вас обед. Чем будете угощать «Орионов»?

— «Орионы», вы быстро адаптировались к невесомости, по данным телеметрии, у вас все в порядке...

Поговорили и с киноспециалистом. Да ведь заочно, на расстоянии, разве поставишь точный диагноз! И ремонтировать камеру придется нам самим. Не боги горшки обжигают, довелось же мне во время полета «Союз» — «Аполлон» чинить даже телевизионное оборудование...

— Ну это вопрос, кто кого угощает! — обижаемся мы. — Как-никак венгерскими блюдами «Днепров» потчует Берци!

— Ребята, надо заняться ремонтом телевидения! У вас вышел из строя блок, который находится за внутренней обшивкой. Нужно в этой обшивке сделать окно...

...Тогда мы работали по программе, выполнили все, что было нужно, и поздно вечером приготовились отдыхать. Но не тут-то было, с Земли дают радиограмму:

— Сделайте ножом надрезы, а потом ножницами вырежьте окно...

А у нас тогда из инструментов были отвертка, плоскогубцы, ножницы и охотничий нож. Ножницы — обычные, простые. Отвертка — маленькая. Словом, набор инструментов, конечно, не для такого ремонта. Нам советуют:

К утру мы его сняли, но потом предстояло соединить между собой два электроразъема. Для этого нам предложили использовать проволоку. Вспомнили:

Попробовал я, ну никак не получается! На Земле хорошо: все-таки вес есть, не плаваешь. В невесомости, как только начинаешь что-то делать, сила реакции тебя отталкивает, ты плаваешь, болтаешься внутри корабля. Пришлось сделать так: Алексей меня держал за ноги, чтобы фиксировать, и вдобавок светил фонариком, так как под столом, где шла работа, было темно. Прикинув так и этак, решил я плоскогубцами рвать лист и так сделать в нем окно. И лист действительно разорвался. Так мы добрались до блока.

Сняли ее оттуда, сделали дужку и соединили разъемы. С Земли говорят:

— У нас же на борту есть гайки, законтренные подходящей проволокой!

— А чем? Изоляционной ленты тоже нет! Тут я вспомнил, что у нас в аптечке есть лейкопластырь. Спрашиваю:

— Надо их изолировать.

Обрадовались:

— Можно его использовать?

На следующий день нас предупредили заранее:

— Конечно, можно.

Когда подошло время, я находился в спускаемом аппарате. С Земли сообщили:

— Через час включим телевизионную систему. Наблюдайте.

— Как, изображение есть? — спрашиваю.

— Мы включили телевизионную камеру.

У меня невольно вырвалось:

— Есть!

Но оказалось, действительно есть, и все, что мы делали, было не напрасно...

— Не может быть!

Много времени уходит на разборку. Через час примерно видим: как будто ось у двигателя разболталась, отверстие стало больше, выработалось. Наверное, в этом дело...

И на этот раз, в этом полете, неполадки тоже со средствами массовой информации. После небольшого консилиума с Рюминым приходим к выводу, что-то с мотором кинокамеры. Придется его осмотреть.

...Несколько часов спустя вновь принимаемся за камеру.

Рюмин предлагает запаять отверстие, может, станет меньше. И тогда... Решаем паять... и за научные эксперименты — программу надо выполнять!

Раскручиваем двигатель. Опять заряжаем пленку. Пробуем. Результат тот же — «салат».

Я придерживаю ось маленького двигателя, поджимаю ее к одной стороне в том месте, где образовалась выемка. Рюмин пытается подпаять. Наконец капля олова пристает к нужному месту, остывает.

У маленькой кассеты, которая помещается внутри кинокамеры, свой моторчик, он тянет нормально. Так что вроде бы должно получиться.

Внезапно меня осеняет: нужно сделать новую кассету, но не одну, а две, меньшего размера.

Итак, я провел, процарапал окружность, установив ножку циркуля в центр квадратного отверстия, а потом уж стал пытаться вырезать по контуру. Работал, используя обе руки и даже ноги, изредка помогая себе зубами, чтобы придержать уплывающие инструменты.

Конечно, любой ремонт — сложное дело. Иной раз и на Земле намучаешься, ремонтируя что-нибудь, а тем более в космосе, в невесомости, без особых приспособлений и с ограниченным набором инструментов. К примеру, простое вроде бы по земным меркам дело — провести окружность на металлической пластинке. Как это сделать в космосе, в невесомости? Вот эту самую задачку я и принялся решать в ходе ремонта. В центре пластинки квадратный вырез. К счастью, среди инструментов, завезенных на станцию многочисленными экспедициями, нашлись самые обыкновенные земные циркуль-измеритель и кровельные ножницы. Не знаю, кто и с какими целями посылал их на «Салют-6», но теперь для меня они стали основными инструментами.

В общем-то приладился и через некоторое время вырезал и пригнал все детали. Нужно склепать их между собой. В невесомости тоже удается расплющить металл молотком, и получается неплохое клепаное соединение. Наконец я решил опробовать свое творение в кинокамере, намотав небольшой кусочек пленки. Поначалу одна из кассет заедала, но после нескольких циклов проб, подгонки и подпиливания добился-таки плавной работы. Можно было переходить к «натурным испытаниям»: полностью зарядить кассету пленкой и попробовать снимать.

Нужной точности обработки с помощью ножниц достичь не удалось: окружность получилась с углами, которые нужно было спилить напильником, да так, чтобы образующиеся при этом металлические стружки не разлетелись по станции. К инструментам добавился еще и пылесос — приходилось одновременно спиливать и работать пылесосом, присматривая за тем, чтобы в него улетали только стружки!..

Обнаружили, что мотать просто так, руками неудобно, и сразу возникла мысль разработать какое-нибудь приспособление, чтобы мотать попроще и побыстрее. Советуюсь с Валерой:

Но и с зарядкой не обошлось без сложностей.

— Давай так и сделаем! Верно, ведь дрель у нас есть. Кусок планки сейчас отпилим.

— Может, можно что-нибудь сделать? Какую-нибудь планку отрезать, на нее насадить две оси, поставить на них кассеты и тогда уж мотать...

— Кстати, здесь одно отверстие уже есть! А второе просверлим.

Без лишних раздумий Рюмин отпилил кусок какого-то кронштейна на конусе научной аппаратуры:

— Подберем два болта подходящей длины и закрепим их гайками.

— А оси?

Наконец кинокамера готова. Снимать будем все по очереди в зависимости от сюжета. Была ни была — пробую:

Ну в общем получился небольшой станок для перемотки пленки. Работать с ним внутри темного рукава непросто — приходится удерживать кассеты от разматывания. Но пусть и не так быстро, как хотелось бы, но работа спорится, и это вселяет в нас уверенность в благополучном исходе: обязательно привезем на Землю кинодокументы о нашем полете.

— По звуку? А как на самом деле?

— Трещит кинокамера. По звуку судя, работает нормально.

— Сейчас вскроем камеру... Все отлично! Пленка перемотана,— значит, съемка состоялась. Что ж, ребята, ура! Можно нас поздравить с успешным ремонтом, вдохнули мы жизнь в кинокамеру! Будет что показать на Земле о советско-венгерском космическом полете. Это все-таки здорово! Берци, я думаю, Венгрия будет довольна?!

— Посмотрим минуты через две, когда должна кончиться пленка.

Во всей этой истории с кинокамерой, как она нам ни подпортила настроение, существенно еще и подтверждение возможностей космонавтов, наших возможностей, отремонтировать такой в общем-то хитрый механический агрегат, как кинокамера. Техника есть техника. Бывает, она ломается. А в космосе не вызовешь мастера по телефону, и поэтому нам всегда надо быть готовыми к самым неожиданным работам...

— Особенно Венгрия!

Как ни важно было увековечить на пленке наш полет, программу нам никто не отменял, и мы продолжали эксперименты, наблюдения, хлопоты по переезду в новый корабль. После обеда, например, проделали медицинский эксперимент «Кислород» с помощью аппаратуры, оставшейся на борту станции от советско-чехословацкого экипажа. Цель опыта — выяснить, насколько насыщены кислородом ткань нашей кожи и соответственно весь организм. Дело нам предстояло нехитрое, но малоприятное — воткнуть себе под кожу специальную иглу, связанную проводком с прибором. Оттягивая свой черед, я галантно предоставляю право начать эксперимент Берци. Протираю ему кожу гигиенической салфеткой и нацеливаюсь иглой. Пытаюсь ввести ее осторожно, но, видимо, настолько осторожничаю, что никак не могу воткнуть. Берци стоически наблюдает за моими попытками, наконец не выдерживает и отбирает иглу.

Рассказывая о поединке с кинокамерой, я отступил от хронологии рассказа; починили мы ее, конечно, не в один присест.

Берци снова достал к ужину контейнер с продуктами, заботливо приготовленными работниками Будапештского НИИ консервной промышленности и Папского мясокомбината. Папский гуляш — особая гордость Берталана Фаркаша, ведь Папа — это город, где он неоднократно бывал.

За ужином главная тема разговора — обмен кораблями, По земным нормам надо бы составить документ, что-то вроде приемо-сдаточной ведомости. Но мы в космосe, и бюрократические формальности не для нас. Ведь мы стопроцентно доверяем друг другу, а, осмотрев Валерин и Ленин «Союз», к тому же поступили по принципу «доверяй, но проверяй». Так что никто не хочет сочинять документ, а вот желание отметить событие проявляют все. Как и в день нашего прибытия на станцию, прикладываемся к тубам с соком.

Отдав должное интернациональной кухне, основной экипаж снова принимается за физкультуру, а нас с Берци ждет куда более приятное занятие: наблюдать Землю.

Вообще венгерские пищевики припасли для нас немало вкусных и острых блюд. Но наслаждались мы ими, так сказать, и в интересах науки: медики хотят все-таки установить, не изменяются ли вкусы в космосе...

Океаны кажутся отсюда в основном синими, лишь места, богатые планктоном, например Саргассово море, с зеленоватым оттенком. Хорошо видны корабли: точка, за которой тянется след, мы называем его буруном.

Любопытная метаморфоза произошла в умах землян, едва только началась практическая космонавтика. Давно человек мечтал о прогулках по дальним планетам: высадиться на Луне, Марсе. Только с участием людей в дальних межпланетных экспедициях связывалось будущее практической космонавтики. О том, чтобы перепоручить эту работу автоматическим зондам, не было и речи: слишком не развиты были еще радиотехника, системы автоматического управления. Когда же прогресс сделал возможными межпланетные рейды космических роботов, сведения о планетах, присланные на Землю разведчиками, поставили под вопрос саму необходимость появления людей в этих чуждых им мирах. Но и после этого своей главной задачей человек считал исследование околоземного космического пространства. Лишь через несколько лет он оглянулся на Землю и понял, как это важно и интересно, сколь необходимо исследовать из космоса нашу планету...

Как ни странно, сразу не определишь, пашня под тобой или лес. По цвету они почти одинаковы, и чаще всего распознаешь по такому неприятному признаку, как дым пожаров. Очень много все-таки горит лесов в Африке, Австралии, да и у нас в Сибири.

Реки с орбиты будто высохшие, видно, потому, что глубина невелика, а вода довольно мутная. Горы темнее, чем равнины, и только самые высокие вершины белеют снегами. Земная поверхность коричневая, за исключением пустынь, они желтые.

Мы летаем довольно высоко — почти в трехстах километрах над поверхностью Земли, но с орбиты она кажется очень близкой: едва ли не полностью закрывает собой один из иллюминаторов. Горизонт далеко, в двух тысячах километров, так что за один виток просматриваем огромное пространство длиной с окружность земного шара и шириной в несколько тысяч километров.

Города на Земле — сероватые пятна, но, если присмотреться, свериться с картой или глобусом, можно «вычислить», что это именно город. А вот на ночной стороне планеты таких сомнений не возникает: города сияют огнями своих кварталов, отдельных домов, и особенно заметны крупные автомагистрали...

Я говорил уже, как непросто отличить, скажем, лес от пашни. Как же тогда разглядеть с высоты лесные массивы, пораженные болезнью? Как «увидеть» в складках местности скрытые в них полезные ископаемые?

В информации с орбиты сегодня нуждаются геологи, и аграрники, вулканологи и мелиораторы, лесоводы и рыбаки, представители многих других профессий. И мы должны правильно «читать» на Земле объекты, интересующие каждого из этих специалистов.

Экипажи долговременных экспедиций на «Салюте-6» налетали на самолете-лаборатории десятки часов, научились у специалистов распознавать по признакам нужные объекты, классифицировать их, сравнивать с другими аналогичными объектами.

В Центре подготовки космонавтов создан учебно-методический кабинет по космическому природоведению. Всякая проекционная техника — диа- и кинопроекторы, полиэкранная установка из шести кадропроекторов — позволяет одновременно или выборочно проецировать изображение на шести экранах. «Показывают» нам снимки Земли, сделанные из космоса, среди них многозональные, спектрозональные и цветные. Специалисты поясняют, как надо дешифровать фото, скажем, для геологов, лесников, аграрников.

Казалось бы, чем отличается при взгляде со сравнительно небольших — авиационных — высот обыкновенная горная долина от крупного разлома земной коры? Оказывается, есть признаки, по которым их можно различать, и это важно, потому что вдоль трещины ослаблена прочность коры, силой колоссального давления магмы к поверхности некогда поднялись рудоносные растворы. За миллионы лет они превратились в полезные ископаемые, «демаскируемые» сегодня контрастными — при взгляде с орбиты — и протяженными разломами.

Так, в подобных полетах по маршруту Баку — Чарджоу — Душанбе — Фергана космонавты анализировали характер и масштабы загрязнения Каспийского моря, выясняли, можно ли наблюдать сквозь воду дойный рельеф мелководий, как сказывается на наблюдениях рябь и волнение воды, направление солнечных лучей. Над горами их интересовала возможность дешифрирования локальных структур, над пустыней — нефтегазоносные структуры Западной Туркмении. В интересах мелиораторов наблюдали последствия фильтрации воды из каналов, засоление полей.

Иногда нас спрашивают: от кого все-таки больше пользы на орбите — от специалиста, скажем, геолога или от космонавта с универсальной подготовкой? Вопрос непраздный, вроде бы геологу и наблюдать за складками земной коры, они для него как открытая книга, а за скоплением планктона в океане следить специалисту по биологии моря. Атмосфера — предмет внимания метеоролога. Но, выходит, всех их пришлось бы отправлять на орбиту и поручать каждому проделать массу операций по совместительству, а проходить специальную космическую подготовку затруднительно, ибо космические полеты сегодня — это еще испытания и отработка новой техники, средств управления, связи, приборов...

Вообще-то взгляд из космоса обладает своеобразными «рентгеновскими» свойствами — отсюда как бы сглаживаются, исчезают мелкие детали и проявляются глубинные разломы, деформации. А так как с ними теснейшим образом связаны источники землетрясений, то и для сейсмологов интересна информация из космоса.

У нас обширная программа природоведческих наблюдений, связанных с Венгрией. Одновременно с нами заранее выделенные полигоны в этой стране наблюдают и фотографируют с самолета-лаборатории Ан-30 и с вертолета, а также проводят наземные исследования — измеряют метеорологические параметры, берут образцы почв, спектрометрируют объекты. Полигонов этих три — один в районе озера Балатон, популярного места отдыха венгерских трудящихся и гостей страны. Специалисты озабочены экологическими проблемами Балатона, все нарастающим загрязнением его вод и берегов. Выяснить, как сказывается загрязнение на прибрежной растительности, на самом озере и особенно в зоне между местечками Тихань и Балатональмади, и есть цель эксперимента «Эутроф».

Вот почему эти эксперименты поручают сегодня космонавтам, которые становятся как бы энциклопедистами-универсалами: знакомы с геологией, разбираются в атмосферных явлениях, не чужды им запросы рыбаков или мелиораторов. Они — «глаза и руки» специалистов, поставляют им необходимую информацию...

Третий полигон — в районе космической геодезической обсерватории Геодезического института Венгерской Академии наук. Эксперимент «Методика» поможет специалистам выработать конкретные рекомендации для более рационального ведения сельского хозяйства страны.

Эксперимент «Мелиорация» проводим над полигоном на участке реки Тиса, между городами Сольнок и Кишкере. И в этом опыте заметный экологический «акцент» — исследуется влияние водохранилища в Кишкере на состояние почвенных вод и уровень засоленности почвы.

О вкладе космонавтики в народное хозяйство Венгрии говорит и такой факт: если раньше при поиске подземных вод лишь две из десяти пробуренных скважин давали воду, то теперь не меньше восьми!

Венгерские специалисты поставили задачу создать серию тематических карт республики: лесных, контуров населенных пунктов, геологических и гидрологических. Часть этой работы, в которой использованы космические снимки, уже выполнена.

А с самолета трава траве рознь, и едва заметные различия в цвете выдают контуры снесенных временем городов, поселений, отдельных построек. Еще яснее картина представляется из космоса благодаря «рентгеновскому» взгляду, камеры фиксируют древние очаги цивилизации. Так, в программу нашего полета входило фотографирование окрестностей озера Титикака на территории Перу, где некогда расцвела могучая культура инков...

Еще с 20-х годов нашего века известно, какую пользу «взгляд сверху» может принести археологии. Земному наблюдателю не углядеть, например, скрытые толщей земли останки древних построек. Почва как почва, трава как трава, никаких следов некогда процветавших цивилизаций.

— Берци, плыви сюда, подлетаем к мысу Канаверал! Отсюда стартовали все американские астронавты — и те, что высадились на Луне, и те, что вместе с нами участвовали в полете «Союз» — «Аполлон». Я побывал здесь, когда готовился к тому полету!

Умение видеть с орбиты во многом зависит, конечно, от личного опыта космонавта. Полетаешь, привыкнешь к видам за стеклом иллюминатора и уже с первого взгляда узнаешь место, над которым проходит корабль.

— Гляди, Берци: редкое в этих местах явление — чистое небо. Теперь и ты повидал американский космодром, правда сверху, из космоса!

Четко видна береговая линия, пролетаем полуостров Флорида...

— Берци, чувствуешь что-нибудь необычное? Ну, например, что Земля притягивает к себе корабль, он под воздействием каких-то таинственных сил стал лететь ниже, чем раньше?

Вот и Бермудские острова. Внизу густая чернота, никаких огней.

— Вот и я тоже.

— Нет, ничего такого не чувствую...

— Хоть и поздно уже, совсем не хочется спать. Понаблюдаем еще?

Быстро пересекаем пресловутый Бермудский треугольник. Под нами беспредельные просторы Атлантического океана.

Берци с удовольствием соглашается...

ГАГАРИН Юрий Алексеевич.

ЕГОРОВ Борис Борисович.

Первой в космосе должна стать советская женщина - фрагменты из рукописи Н.П.Каманина.

ЗМЕЯ И ЦИРКУЛЬ.

ЛЕОНОВ Алексей Архипович.

Главная страница > Цитатник